Биография Свадебные песни родины Глинки .

Реставрация Т. Стракановой Предлагаемая пластинка является приложением к сборнику музыковеда-фольклориста С.Пьянковой «Свадебные песни родины Глинки» (М., «Советский композитор», 1977). Она знакомит с удивительно самобытным смоленским народно-песенным стилем, представленным характерными местными образцами поэтичных свадебных песен в исполнении самих народных смоленских певиц. Сведения о них даны в примечаниях сборника. Песни выявлены и записаны фольклорными экспедициями под руководством С. Пьянковой в 1968—1970 годах в Ельнинском районе Смоленской области — на родине великого русского композитора, основоположника русской классической музыки Михаила Ивановича Глинки (1804—1857). Полевые звукозаписи доносят до слушателя непередаваемое нотами своеобразие живого звучания этих замечательных песен в естественной, народной манере исполнения и среде их бытования. Необходимая реставрация записей, сделанных на бытовых магнитофонах, выполнена Всесоюзной студией грамзаписи фирмы «Мелодия». Содержание пластинки указано на клапане конверта, в скобках — номера песен по сборнику. Пластинка составлена в 1975 году С.Пьянковой и И. Бродским. На лицевой стороне конверта — Группа участниц Ельнинского хора ветеранов труда (Смоленское музыкальное училище, концерт фольклорной конференции, посвященной песням родины Глинки), фото А. Демьянова, 1971 г.; художественная

редакция Е. Семенова. И. Бродский

Место записи и исполнители:

1 (6). Чешите мою вы косу. Поют, когда невесте чешут голову. Прощание с «красной красотой». Зап. от А. Г. Алексеенковой (р. 1906) в дер. Кудрявцево 7 июля 1970г.

2 (7). А ти не трубочка трубила. Поют, когда невесте расплетают косу. Зап. от К.Г.Кочановой (р. 1913) в дер. Балтутино 9 июля 1970 г.

3 (8). И маленько поле кругленько. Поют, когда жених едет за невестой. Зап. от Е. А. Шлаковой (р. 1907) в дер. Дубосище 7 июля 1970 г.

4 (11). Не было ветру. Поют, когда сваты едут за невестой. Зап. от А. А. Усачевой (р. 1909), О. 3. Мамичевой (р. 1913) в дер. Бывалки 9 июля 1969 г.

5 (12). Все пташечки-канарейки. Поют, когда жених приезжает за невестой. Зап. от В. Ф. Васильевой (р. 1922) и О. Ф. Васильевой (р. 1916) в дер. Горнече 3 июля 1969 г.

6 (16). Травка-чернобылка. Поют за столом. Зап. от М. Н. Ухарской (р. 1911), А. Д. Балобиной (р. 1913), М. Л. Ухарской (р. 1913) в дер. Логачево 3 июля 1968 г.

7 (17). Горошек мой белый. Поют, когда сядут за стол. Зап. от О. С. Кондрашовой (р. 1914), М. Е. Юдиной (р. 1911), Т. Я. Курошевой (р. 1911), И. В. Юдиной (р. 1906), Ф. Д. Юдиной (р. 1901), Д. А. Поляковой (р. 1904) в дер. Максаки 9 июля 1968 г.

8 (27). Ой, шумная зеленая дуброва. Поют жениху. Зап. от М. Н. Алещенковой (р. 1903) в дер. Ржавец 5 июля 1970 г.

9 (28). И спозднился дружок. Свадебная дразнилка. Зап. от А. И. Ивановой (р. 1897) в поселке Коробец 9 июля 1969 г.

10 (29). Немытько дружок, немытько. Свадебная дразнилка. (Зап.— см. № 7).

11 (31). А лезет дружка в хату. Свадебная дразнилка. (Зап.— см. № 2).

Предисловие

Свадьба как обязательный семейно-бытовой обряд зародилась в глубокой древности. Находясь в прямой зависимости от общественного уклада, она исторически эволюционировала и в русском крестьянском быту постепенно развилась до многосоставного «действа» — своеобразной театрализованной игры, длившейся несколько дней. Свадебный обряд во все времена занимал в жизни народа важное место. Без него брак не получал признания. Даже привнесенное христианством церковное венчание не ослабило в свадебном обряде ведущей роли народной традиции. Думается, этим объясняется и то, что, отказавшись от церковного ритуала, народную свадьбу, хотя и в несколько упрощенном виде, продолжают играть в некоторых местах до сих пор. Ритуал церковного венчания разделял «сценарий» свадебной игры на две части. Вторая, после венца,— это собственно свадебный пир — «красный стол» или «княжий стол». Основная же драматургия свадебной игры развивалась в первой части; здесь были сосредоточены главные, решающие моменты обряда: просватанье, сговор, девичник, прощание невесты с «красной красотой», традиционная баня, благословение, а затем встреча и проводы свадебного поезда. Народ верил, что с помощью этих действий обеспечит счастье и благополучие будущей семьи, и в этом, собственно говоря, заключался смысл обряда. Сходные моменты лежат в основе свадебных традиций всех русских местностей. Вот как, по рассказам местных жителей, проходила свадьба в Ельнинском районе в начале нашего века. В роли сватов выступал кто-либо из родственников. Нередко случалось, что будущий жених и не ведал, что отец заслал для него сватов. Приходя, говорили, что пришли за товаром. Начинался разговор о приданом. В качестве приданого просили обычно 10—20 пудов хлеба, корову, теленка, овцу, курицу, поросенка; из одежды — шубу, валенки. Договорившись, назначали день, когда невестиной родне можно будет посмотреть двор жениха. После смотрин шли заручены, в которых участвовали два свата. Как только они ударяли по рукам, вопрос о свадьбе считался решенным. Здесь же уточняли ее срок. На зарученах положено было выпить. Невеста должна была одарить родных жениха полотенцами. Вечером перед венцом у невесты собираются ее подруги на девичник. Наряжают елку, обычно небольшую, украшают ее лентами и ставят повыше. Рядом усаживают невесту, а девушки садятся за стол и вокруг. На девушках платки, невеста же — в венке. На девичник является сват — узнать, собрана ли невеста к венцу. В это время у жениха идет свой пир. Его родня дарит ему подарки. На рассвете родители благословляют жениха, и вся родня едет за невестой. В доме невесты заняты все столы. Дружка должен откупить место для жениха и его родни. Выкуп стола всегда сопровождался дружеской перебранкой, ярко запечатленной в песнях:

— Вылазьте, девки, с-за столья,

Вылазьте, девки, с-за столья,

Как сучки с-под столья,

Как сучки с-под столья!

— А ваш молодой, как черт надутой,

Он ползет, ползет, да (й) растянется!

Мы тебя, друженька, доведем,

За чуб от стола отведем.

Не положишь на стол золотого —

Не пустим за стол молодого!

На нашем столе четыре угла —

Клади-ка ты нам четыре рубля!

Жених обязательно привозил в подарок невесте платок. И каким бы он ни был дорогим и красивым, все гости, особенно девушки, наперебой принимались корить жениха за плохой подарок.Жених и сват одаривали коривших пряниками, конфетами, деньгами, пока платок не оценивался по достоинству. После выкупа стола невесту и жениха благословляли к венцу. Песням принадлежала ведущая роль на свадьбе. Из четырех видов свадебных песен (плачи, обрядовые песни, без которых нет свадьбы, лирические и величальные) в свадьбе Ельнинского района широко представлены три: обрядовые, или «главные», лирические и величанья. Ряд песен своими интонациями похож на плачи, но собственно плачей нам здесь не встретилось. Нередко звучала на свадьбах инструментальная музыка: играли на скрипках, дудах, цимбалах. (Это получило отражение и в некоторых песенных текстах:

А видно, видно по веселику,

Что сиротская свадьба,

Скрипки не резки, дудки не гудки —

Порядочку нету.)

Свадебные песни отличаются эмоциональной многоплановостью. В их напевах можно встретить все — от яркой, праздничной интонации до самой скорбной, плачевой. Вместе с тем характерной чертой является проведение общих попевок через все песни свадебного обряда внутри одной традиции. В одних деревнях Ельнинского района это плачевая попевка (Гарестово, Мазово, Кудрявцеве, Горнече), в других — праздничная (Соловенька, Волко-Егорье, Барсуки, Коробец, Максаки), в третьих — две группы песен с контрастной интонацией в основе: одни праздничные по характеру, другие — скорбные (Дубосище, Балтутино). Заметим, что праздничных напевов в Ельнинском районе больше, что, очевидно, связано с тем, что народ Смоленщины через века пронес исконно славянскую традицию свадьбы как большого и радостного праздника. Песни праздничного характера отличаются четкой структурой, уверенной «поступью». Их поэтическая строфа складывается, как правило, из повторения одной строки. В основе напевов лежит квартовая или квинтовая попевка с мажорной терцией, известная под названием праздничной интонации, а также мажорный секстовый звукоряд с кварто-терцовыми ячейками (См.: Рубцов Ф. Интонационные связи в песенном творчестве славянских народов. Л., 1962, с. 45.) Напевы с яркой праздничной интонацией представлены в сборнике пятью песнями: № 8, 14, 24, 28, 29. На их примере можно проследить, каким разнообразием отличается здесь ее развитие. Трудно найти одинаковую экспозицию попевки. В одних напевах она появляется в первой же фразе, в других — как бы собирается по ходу мелодии и полностью звучит лишь в конце строфы, в третьих — вообще не проводится полностью (даже при хоровом звучании). Для таких напевов характерны частые ходы с примы на квинту, остановка на квинтовой вершине, опевание ее. Нередко праздничная интонация в начале песни ограничена диапазоном кварты. Такой зачин в песнях Ельнинского района довольно устойчив. При всем разнообразии принципов развития праздничной интонации в свадебных песнях Ельнинского района необходимо отметить их единую направленность: от примы вверх к квинте, затем от квинты вниз к приме. Для многих праздничных по смыслу напевов Смоленщины характерны особые метрические структуры, в том числе пятидольники и шестидольники. В основе напева-пятидольника лежат две фразы, каждая из которых укладывается в размер 5/4 (№ 8, 14). В основе шестидольника тоже две фразы — по 6/4 каждая (№ 24). Нередко музыкальная строфа состоит из трех двухчетвертных ячеек, объединяющихся в размере 3/2 (№ 21, 22). Особенностью отдельных напевов являются несовершенные кадансы: напев звучит непрерывно (№ 22). Но встречаются и замкнутые напевы, причем их долгие окончания явно указывают на связь с календарными песнями (№ 21). О связи с иными жанрами говорит и содержание некоторых песен праздничной группы. Так, мотивы текста «И там летели да серые гуси» (№ 25) характерны для дожиночных песен Смоленщины и для любовных лирических. В мелодических оборотах песен, основанных на кварто-терцовом звукоряде, можно услышать интонации, когда-то пленившие Глинку (№ 9, нижний голос). В отличие от праздничных песен виды поэтических строф плачевой группы довольно разнообразны. Здесь встречается сдвоенная одночастная структура с точным повторением строки или с добавлением слова-заклинания— АА1 (№ 2, 6, 18); двухстрочная — АВ — с цепным строением в развитии (№ 10, 13); есть особый вид двухстрочной строфы, в котором вторая строка складывается из дважды повторенного окончания первой (№ 19); наконец, различные виды трехстрочных структур: АВВ (№ 7), ААВ (№ 16, 17). Музыкальная строфа плачевых песен, как правило, двухфразная, причем через обе фразы проходит, развиваясь, одна интонация. Это или квартовый трихорд (№ 7, 19), или малотерцовая попевка и пустая или заполненная кварта, образующие секстовый звукоряд (№ 12). Обращает на себя внимание исполнение ряда этих песен в довольно скором темпе, полное большого напряжения. Почти все поют в унисон, изредка расходясь на терции, после которых еще острее ощущается безысходная тоска протяжных, как плачевый стон, унисонов. Такое звучание особенно характерно для песен с припевом «душель мой!» (№ 2, 12). Не менее драматично звучат и другие свадебные песни, имеющие в основе плачевую интонацию, но их напряженность создается иными средствами: сложной метроритмической и ладовой организацией, обилием распевов на особых ритмических рисунках (№ 7, 10, 11, 13). Никнущие интонации, протяженные кадансы, как бы всхлипывающие форшлаги, постоянно меняющиеся масштабы музыкально-поэтической строфы (№ 6, 10, 13) делают звучание этих песен очень близким плачам. Особой формой музыкально-поэтической строфы отличаются песни «Не было ветру» (№ 11) и «Можно, можно взнать по веселику» (№ 26) — сиротская свадебная. Поэтическая строфа сиротской песни складывается из повторения двух небольших строк — АВАВ. Музыкальную же строфу образуют четыре фразы, из которых вторая и четвертая одинаковы— АВСВ. Напев словно соткан из минорных квартовых трихордов. Опевание минорной тоники седьмой натуральной ступенью, элементы фригийского лада с его напряженным малосекундовым тяготением способствуют драматичному звучанию песни. Напев песни «Не было ветру» отмечен чертами, характерными для русской протяжной лирической песни. Это сказывается в квинтовом запеве, в обилии распевов на междометиях, в необычно широкой многофразовой структуре музыкальной строфы. Оригинальна ладовая организация напева: слишком редко и необычно для свадебных песен сочетание таких далеких тональностей, как си- бемоль минор, до минор и ре-бемоль мажор. Архаичное звучание пустых кварт и квинт в двухголосии, скандирование терций-заклинаний на дробном ритме — во всем здесь сквозит неприкрытая скорбь. При исполнении плачевых песен хором нередко часть голосов дублирует на октаву выше нижний голос. Такая манера исполнения называется здесь пением «с подголосником», поскольку дублируется не основной голос, а подголашивающий (№ 17). Лирические свадебные песни Ельнинского района отличаются тихой печалью. И грустное, и что-то безысходное, и светлое одновременно сочетаются в них. Особенно трогательно звучат обороты VI—I, VI—III и мягкое опевание тоники VII натуральной ступенью (№ 3, 4, 5, 15). Как и обрядовые, лирические песни внутри одной свадьбы имеют единое интонационное зерно (обычно минорный квартовый трихорд с опеванием) и, кстати, в данной местности точно приурочены к определенным действиям: № 3, 4 — к девичнику, № 5 поют во время прощания невесты с красотой, № 15 — за столом. Поэтическая строфа лирических свадебных песен чаще всего представляет собой сдвоенную однострочную структуру (АА1), музыкальная же складывается из двух условно разных фраз, которые развивают одну и ту же интонацию. Свадьба Ельнинского района богата величаньями, особенно шуточными — дразнилками. Большая их часть обращена к дружке. Многие величанья звучат на праздничной интонации и претворены в характерные для нее формы: в частности — как бы расширенный пятидольник (№ 28, 29) (в обычном пятидольнике каждая фраза укладывается в 5/4. Здесь же в первой фразе удлиняется последний слог. Последующая фраза подтверждает пятидольную структуру). Часто встречается и другая форма строфы — четырехфразовая и в музыкальном и в поэтическом отношении (ААВВ). Интересно отметить, что в других районах Смоленщины (Демидовском, Монастырщенском, Шумячском) в этих формах развивается квинтовая праздничная интонация. Здесь же — минорная квинтовая попевка с ладовыми сдвигами. Видимо, эти примеры являются результатом постепенного переосмысления праздничной интонации. В наши дни трудно назвать в Ельнинском районе село или деревню, где бы свадьбу играли «по уряду, по укладу», как в старину. Под влиянием времени, в связи с новыми взглядами на брак, в корне изменилось отношение к свадебному обряду: свадебные «действа» постепенно утратили в народном сознании свою магическую силу. Отпала необходимость венчания, исчезли обряды, унижающие невесту. Этим объясняется пропуск ряда моментов в ходе свадьбы, что раньше было просто немыслимо (прощание с «красной красотой», например), упрощение некоторых обрядов, наконец, изменение круга песен, звучащих на свадьбе. Сейчас здесь поют всё. Старинная сугубо свадебная «Не было ветру» или звонкая дразнилка соседствуют с городской лирической «Зачем ты, безумная, губишь», с хороводной «Посылала меня мать», с популярнейшей советской «Катюшей». Интересно отметить, что у молодых — свой репертуар, у старых — свой. Вот за столом пропели старушки традиционную «Липушку», а вслед за ней (совсем уж не «по укладу»!) молодые дружно подхватили «Коробушку». Время разрушило восприятие свадьбы как цельного и необходимого обряда, но традиция свадьбы-праздника все еще продолжает жить. И сейчас есть просватанье и девичник, есть выкуп стола, доставляющий столько веселых минут, есть богатый «княжий стол» и прекрасные старинные свадебные песни. Их исполнение — добрая дедовская традиция. Мы записывали свадебные песни в основном от пожилых женщин в возрасте 50—80 лет. Молодежь, как правило, этих песен не поет, не знает. Правда, в группах свадебные песни поют и те, кому 30—45, но только рядом со старшими. Охотнее и увереннее поют песни на свадьбе и в хоре, и соло те, кому за 60. Среди женщин, передавших нам свои песни, многие продолжают трудиться. Почти каждой довелось хлебнуть немало горя: война унесла у кого отца, у кого сына или брата. Но сколько оптимизма в этих простых русских труженицах! Как просто и с какой готовностью откликаются они на нашу просьбу. Почти 50 песен, и среди них большинство — свадебные, записали мы от Ефросиньи Аноховны Шпаковой (д. Дубосище), 30 песен напела Татьяна Ивановна Петрачкова (д. Шатьково, недалеко от Новоспасского). Поет она спокойно, непринужденно, словно ведет рассказ. И что бы она ни пела, всюду слово к слову ложится, близко в памяти лежит. Не собьется, не остановится. Слушает себя с удовольствием, но без обычного смеха и удивления. Очень нравилось ей, что магнитофон («матафон») точно все записывает. Вокруг Новоспасского, на расстоянии двух-трех километров, много больших и малых деревень: Коситчино, Логачево, Максаки, Страина, Баранцево, Ивановка… Здесь хорошо помнят песни, здесь всюду встречали нас добрым словом, помогали советом и делом. Всего три часа пробыли мы в деревне Максаки, но разве можно забыть их, если в первом же доме нас встретили словами: «Гость в доме — счастье в доме»… Деревня Соловенька далеко от Новоспасского. Она затерялась среди многих деревень вокруг Озеренска. Но и эта земля — гостеприимная, богатая песнями родина Глинки… Уже за полночь, а мы, не смыкая глаз, слушаем А. П. Ткачеву и Д. Я. Покаместову. Обе поют, изрядно устав на работе и в хлопотах по хозяйству, но с каким огоньком звучат их песни! Нет, не зря деревню зовут Соловенькой! В деревне Горнече нам посоветовали обратиться к сестрам «Федоровнам» — Ольге и Вере Васильевым. Вера Федоровна очень больна. Восемнадцати лет она была угнана в Германию. Непосильный труд, жизнь впроголодь сделали свое дело — женщине даже говорить много трудно. Узнав об этом, мы поднялись, прося извинить за беспокойство, но она остановила нас, предложила дождаться сестру: «По куплетику, по два мы с нею взведем, а там уж Ольга словами расскажет...» Представленные в сборнике песни расположены соответственно ходу свадебной игры. Они собраны фольклорными экспедициями Смоленского музыкального училища и областного Дома народного творчества. Приношу глубокую благодарность директору училища В. А. Русакову, коллегам по работе Л. Чибисовой и А. Войтикову за большую помощь в работе над сборником.

СВАДЕБНЫЙ НАРОДНЫЙ СЛАВЯНСКИЙ РЕТУАЛ

Записано со слов Александры Демидовны Лебедевой.

 1. ПРЕДСВАДЕБНОЕ ДЕЙСТВИЕ

 1.1. ЗНАКОМСТВО, СГОВОР

В старину отдавали замуж родители. Встретятся, бывало, в компании с друзьями, товарищами — ведь знали у кого сын есть, у кого дочка — и начнут сговариваться: — Вот у тебя сынок есть, а у меня дочка. Давай породнимся? И дети больше слушались родителей, редко им противились. За кого родители захотят, за того и отдадут, нравится ли не нравится молодым: „Ничего, слюбится — забудется, и будешь жить”.

Девушка, когда узнавала, конечно, плакала, не хотела. Есть у нее любимый. За него не отдают, а отдают за другого.

 Я вот вспоминаю, как сестру в первый раз сватали. Сговорились родители. А жених был глухой, угрюмый, хоть и богатый. Плакала сестра, а соседка приговаривала:

— К вам из такого дома приедут, а вы еще не хотите. Что ж, что глухой, зато как жить-то будешь!

 Пошла сестра к своей двоюродной сестре — дядя напротив жил. Лежат они на полатях (вот печка русская, а здесь бр… и доски наложены — называют полатями), а двоюродная сестра, подруга ее, и говорит:

— Что ты, Любка, плачешь? Если тебя будут отдавать за него, я тебя удавлю, и ты не будешь мучиться.

Она плакала, плакала, теперь и отец заметил:

— Любка, что ты плачешь?

А она и говорит:

— Тять, меня выдают замуж вот за этого.

— А ты не хочешь идти?

— Я не пойду, зачем он мне такой?

  — Ну кто тебя неволит? Не хочешь — не ходи.

Сестра упала возле него на колени, три раза поклонилась отцу, что он избавил ее от этого жениха: — Ой, тять, спасибо, ой, спасибо-то, ой!

 Прибежала к двоюродной сестре:

  — Лизка, Лизка, отец меня не отдает!

Радости-то у ней сколько было, Боже мой!

И ее не отдали тогда. Отдали, когда посватался другой жених. Его взяли на войну и сразу убили. И осталось четверо ребятишек.

1.2. СВАТОВСТВО

Снаряжались жених, его мать и отец и еще какой-нибудь близкий родственник и ехали в другую деревню, откуда родом невеста. Заходили в дом и так обычно начинали разговор:

— У вас товар, а у нас покупатель есть. Их приглашали войти. Посидят сваты, посмотрят. А жених с невестой отходили в сторонку, в угол, за занавеску, стояли там, разговаривали; тогда гости (сваты) выходили в сени, это называлось „шептаться”. Возвращались сваты и говорили:

— Нам невеста ваша понравилась.

Ну им и говорят:

— И нам жених понравился.

Тогда садились чай пить, о приданом договаривались. А невеста им разливала. Родные жениха смотрели — умеет ли девушка чай разливать? А то, может, невеста ничего не умеет делать. А в приданое тогда, в голодные годы, давали рожь, семена, овес, а не то что там денег сколько. Иногда тут и расходились, потому что приданого мало — и свадьбу надо сыграть, и жить потом.

 А вот когда сестру за первого жениха сватали, брат и спрашивает:

— Любк, ну как?

Она противное сказала — что не понравился, и всё! А он:

— Ну что мне сватам говорить-то?

 Входят гости и говорят:

— Нам очень невеста понравилась.

А брат не обиняком, а прямо так и ответил:

— А наша невеста никак не запрягается!

— Ну тогда нам уж нечего и чай пить.

И они уехали. Это называлось „сватать ездили”.

1.3. ПРИЧЕТ НЕВЕСТЫ (невеста учится плакать)

Сведения об этом разделе свадебного обряда были сообщены А. А. Скворцовой из д. Владычино. После просватанья невеста ходила к женщине постарше, которая знала причет, и училась у нее. Когда расплетали косу, невеста плакала и делала этот причёт (так выразилась А. А. Скворцова. — Ю. Б.).

1.4. ПОДГОТОВКА ДАРОВ

 После просватанья невеста готовила дары — полотенца. Их у нас не вышивали. Полотенца были выбранные такие (то есть браные, тканые. — Ю. Б.). Как холстину ткут на станке, так вот и рисунок выбирается. Ну и с кружевами. Сколько родственников у жениха есть — свекор, свекровь, деверь, золовка — столько и полотенец. Потом, после венца, невеста их и одаривает. Ну а дальним родственникам ситец дарили или еще чего. Это покупали.

1.5. ОСМОТР ДОМА ЖЕНИХА Собирались отец с матерью невесты и самые ближние родные ее и ехали в деревню жениха дом смотреть. А невеста дома, ее не брали. Приедут, всё посмотрят: и дом, и хозяйство. Тут им стол собирали. Они посидят немного — долго здесь не гуляли — и сговорятся: — Давайте через месяц будем делать свадьбу, а в воскресенье — рукобитье.

1.6. РУКОБИТЬЕ На рукобитье приезжал в дом невесты жених со своей родней. На этом вечере пели, гуляли — как в праздник, а песни были разные: „В саду ягода малинка”, „Горы золотые” и те, что мы пели (исполненные сестрами Лебедевыми во время звукозаписи. — Ю. Б.), — плясовые. А величальных еще не пели. Их поют, когда приезжают за невестой.

1.7. ВЕЧЕР С ГОСТИНЦАМИ Потом через несколько дней был вечер с гостинцами и у жениха, и у невесты. Тогда не было, как сейчас, вместе. Тогда у всех свой стол был. Это уже больше приезжала молодежь, товарищи, подруги. А в гостинцы им родные готовили и конфеты, и орешки… Приезжают — все готово: продукты, водка — всё свое.

1.8. ПРИГОТОВЛЕНИЕ ЕЛКИ Накануне дня свадьбы кто-нибудь из невестиной родни шел в лес рубить елку — небольшую, так, чтобы она на столе стояла, ну от стола до потолка могла быть — а избы-то были невысокие. И потом у кого-нибудь из невестиных родственников эту елку наряжали. Наряжали — как сейчас на Новый год: разные бусы там, и какие-нибудь игрушечные солдатики, и бантики… Только что лампочек не было.

2. СВАДЬБА

2.1. ДЕВИЧНИК

 Утром в день свадьбы к невесте приходили ее подружки, родные приезжали. Приносили наряженную елку и ставили ее на стол. Невеста встречала их и все плакала. Может, и скажет какое слово, а то всё слезами плачет (то есть рыдает. — Ю. Б.). Это называлось девичник.

Отец и мать брали икону — тогда еще покупали икону и жениху, и невесте, — и этой иконой благословляли ее. Невеста кланялась отцу и матери в ноги, целовала их, плакала.

Потом все садились за стол вокруг елки и гуляли, песни пели, пока не приезжали поезжанья. Невесте пели песню „Сбережённая дитятка”.

Одета невеста была в праздничное платье и покрыта шалью, так ее и увозили к венцу покрытую (по свидетельству А. А. Скворцовой, на девичнике самая задушевная подруга невесты расплетала ей косу и накрывала ее черным подшальничком — тонким платком. В д. Владычино на девичнике невесту наряжали в черное, траурное платье. «Невеста сидит в длинном черном платье, нахлубшая (накрытая. — Ю. Б.) платочком. Это платье она надевала в день свадьбы и сидела до приезда жениха во всем черном, потому что настроение ее печальное: замуж отдают, перемена жизни. Каждая невеста, вот сколько у нас замуж ни отдавали, обязательно все в черных платьях и в черных платках”, — рассказывала А. А. Скворцова).

2.2. ПРОВОДЫ ЖЕНИХА. СВАДЕБНЫЙ ПОЕЗД

 Перед тем, как ехать за невестой, жениха благословляли отец и мать. Снимали икону, жених ее целовал, кланялся матери, отцу, целовал мать.

Тогда свадьбы больше зимой были. И вот ехали от жениха такие саночки интересные с ковриками сзади — поезжанья едут! У кого сколько гостей — столько и саночек: пять, шесть, семь, а то и больше, кто по состоятельней. А в каждых то два, то четыре человека. С женихом ехал дружок и сваха, какая-нибудь родственница. И вот едет поезд — жених за невестой.

2.3. У НЕВЕСТЫ ПЕРЕД ВЕНЦОМ

Когда поезд подъезжал к дому невесты (в д. Владычино, завидя поезжаньев, гости невесты, ожидавшие поезд жениха, пели песню «Не в тереме свечка», только потом выходили из-за стола), гости выходили из-за стола и уходили из избы, оставались только свои. Жениха встречали, но сразу в дом не пускали — тогда дружок давал какой-нибудь выкуп.

А в это время — невеста-то одна сидит (в д. Владычино невеста сидела обычно на вывернутой шубе) — рядом с ней садилась девушка или даже двое подростков, место занимали, мог и братишка сесть.

 С женихом в дом заходил дружок — не обязательно родственник, просто такой находчивый человек, который мог рассказать что-то, поговорить умел. Подходят жених с дружком, а место занято! Дружок говорит:

  — Освободите-ка нам место!

А те не уходят:

— Мы вам не отдадим невесту!

 И вот торгуются: дружок должен дать денег на выкуп. Наконец он давал денег, и место жениху освобождали.

Посидят немного за столом поезжанья, жених с невестой и поедут в церковь венчаться.

2.4. ВЕНЧАНЬЕ

 Поезжанья везли невесту в церковь накрытую платком, а там уж, в церкви, родные уводили ее в придел и переодевали в венчальное платье — обязательно белое, длинное. На голове длинная фата, веночки были такие из воска сделаны — как корона (туда еще какую-то бараночку положат). На груди букетик цветов, и у шаферов — сейчас они называются свидетели — обязательно тоже букетик на груди приколот.

Подводили к аналою невесту, а потом приводили жениха. Когда их венчали, шафера держали над их головами корону. Священник читал, пел, обводил жениха и невесту вокруг аналоя. Шафера шли за ними, держали фату, несли корону. Потом священник обменивал жениху и невесте кольца, надевал тому и другому. Это значит всё, венчанье кончилось.

2.5. КОРОБЬЯ

Пока жених с невестой венчаются, ее отец, мать, а может, какие родные, которых они уполномочат, везут коробью (а могли везти и накануне свадьбы). Коробья — сундук, там приданое невесты, вещи ее. Невесте наряжаться надо ж? Ставили сундук, накрывали дерюжкой и уезжали (В д. Владычино коробельщики (то есть люди, везущие коробью) требовали выкупа, а то отказывались нести сундук, и женихова сторона платила. Когда торговались, подходили к сундуку, трясли его: «- О, тяжелый! Невеста богаатая!» А там, может, кирпичей наклали). Привезут и постелю, постелят.

2.6. ГУЛЯНЬЕ ПОСЛЕ ВЕНЦА

От венца невесту привозили хоть в венчальном платье, но под шалью (в доме жениха все волновались: „Какая она?”).

Тут-то подружки невесты и начинали петь величальные песни, прославляли гостей, и сколько их было — всех провеличают. А если где было мало девушек, то и женщины пели. Хорошие хоры были, слаженно пели, человек по десять-пятнадцать. Голосистые — куда! Спели песню — подходили с блюдечком, туда положат им за песню. Кончали величать, и начиналось тут гулянье.

Через сколько-то времени открывали невесту (то есть снимали с нее шаль. — Ю. Б.). Она посидит, посидит немножко, отправляется в горницу, надевает другое платье. За вечер кто три, кто пять платьев переодевали. Смотришь, уже идет в другом, в голубом. На пиру невеста дарила родных жениха полотенцами, ситцем, другими подарками.

Все, и жених с невестой, плясали, пели — гуляли. Были здесь и невестины мать, отец. Здесь невеста уже становится веселая.

2.7. СВАХА ПЮВОЖАЕТ МОЛОДЫХ СПАТЬ

 Когда гости расходились, сваха провожала молодых в горницу. Вот деревенская изба: ну, там сени, коридор, а потом горница, такое холодное помещение. Внизу омшаник, там все продукты — огурцы, капуста, мясо — хранятся, как погреб, но неглубоко вырытый. А горница — чтоб складывать все, окошечко там маленькое вырезано, стеклышко, может, стоит. Там кровати были, и вообще в ней летом спали. Что ж, что зима! Им тогда жарко — разогреются покамест сидят, все перепотеют и надышут столько, и напляшут. Лампа еще горела, „Молния”, от нее жарко было (Так называлась электрическая лампа. Электричество здесь появилось уже в 20-е гг. — неподалеку были деревни Кашино и …рополец, где загорелась первая «лампочка Ильича». А. Скворцова и Б. Руммо были свидетельницами приезда в Кашино В. И. Ленина на открытие электростанции).

Шла эта сваха, укладывала молодых и ноги им заплетала, обниматься заставляла, чтоб так и лежали. А бывало, и сваха с ними спала.

Если невеста оказывалась нечестная, на другой день надевали на нее хомут и водили по улице. А ведь муж, жених-то, будет с ней жить!

 2.8. МУДРОВАНИЕ НАД МОЛОДЫМИ

Назавтра на утро начинали над молодыми мудровать. Заставляли невесту под подметать, а там девки кидали деньги — она и наметет денег этих. Потом скажут воды носить. Отправлялись молодые к колодцу, брали ушаты, коромысла. И невеста тоже доставала воду. На колодце они перебрызгаются.

Дальше называлось „сыр молить”: молодым подстилали что-нибудь на пол, заставляли их кланяться и ложиться. И смотрели — какие они?

— Ой, горбатые, батюшки мои!

А молодая там платье поправляет, волнуется же. –

 Ой, глядите, одна нога-то кривая! И у жениха нога тоже короче. Батюшки! Они их критиковали, критиковали, совсем застыдят — молодые уж и не знали, что делать. Я и позабыла, сколько было еще чудес!

2.9. ПЕРЕГАЩИВАНИЕ

А в это время невестины родные и гости — невеста у жениха оставалась — собирались „овцу искать”, наряжались кто козлом, кто гусем, выворачивали для этого шубы. И лошадь делали: вот встают двое, прицепят корзину из-под пряжи друг к другу, накроют попоной, хвост приделают, вывернут рукава шубы, сделают голову и одной рукой ворочают ею туда-сюда. В избе все смотрят свадьбу. И вот лошадь пятится, глядишь, и прижмет кого. Очень интересно было!

 А то в гуся наряжались. И вот наш зять, Любин муж — тот всё гуся делал, тоже из тулупа, из шубы, из рукава делал голову и нос, и даже не только в свадьбу, а просто и в праздник. Смотришь — Ивана Матвеевича нет. Где? Является! Ну гусь и гусь! Входил и всё на стол глядел, кого-нибудь обязательно клевал.

И вот невестины гости приезжали к жениху.

  — Вот мы приехали по какому делу: у нас пропала овца. Нет ли у вас?

  — Нет, нет.

— А нам сказали, что овца наша у вас.

 Те опять отнекивались:

— Нет, да что вы?

 У нас никаких таких нету.

Но все равно в конце концов овцу находили и опять гуляли.

 А потом уж невеста домой едет со своими и с жениховыми гостями, и там они еще гуляли. Это называлось „перегащивание”, обмен такой. А песен таких здесь напоют — куда! Ой, уши вянут, ужасно прям!

Ну, на этом все кончалось, и начиналось ихнее житье. Вот и свадьба вся. Скачать: